Доказывающей невозможность демократических выборов без элементов диктатуры, скрываются более сложные проблемы, нежели поиск новой математической модели голосования.

Когда выбираешь какое-то действие, ты выбираешь и последствия этого действия

Наткнувшись на «теорему невозможности» К.Дж. Эрроу, невозможно было удержаться от того, чтобы, как выразился один знакомый, не «поточить об неё рога». Суть её в том, что способ голосования может быть избавлен от произвольности, безвыходных положений или неравноправия, но не может избежать этих недостатков одновременно. Самая правильная система выборов в самом демократичном обществе способна привести к ситуации равновесия предпочтений голосующих, которая неразрешима демократическими средствами, а диктаторские недопустимы по определению. Теорема описана и комментируется так, как будто она – краеугольный камень демократии (чтобы читатель не утруждал себя поиском источника – см. Приложение 1). То есть, Эрроу математически доказывает, что реальная демократия не может быть полной.

Но действительно ли идеал демократии сводится к математической модели процедуры голосования, избавленной от произвольности, безвыходных положений и неравноправия? Или это просто красивая теория, не имеющая отношения к реальности? Действительно ли демократия исключает произвол или неравноправие? Увы, не исключает даже теоретически. Например:

1. Не все признаются гражданами.

4. Значимость одних и тех же критериев у разных граждан всегда будет различаться, равно как и осведомлённость о соответствии кандидатов этим критериям. Отсюда следует неравная компетентность избирателей при равном «весе» их голосов.

5. Принципы демократии распространяются лишь на очень небольшую часть общественных отношений даже в самых образцово-показательных государствах, считающихся эталонами демократии, да и то лишь в ограниченное время в особых ситуациях. Во всём остальном предпочтение отдаётся диктатуре, явной или косвенной. Реальная демократия предусматривает не только равные права, но и неравные возможности в большей части областей жизни общества. Американцы, столь ревностно относящиеся к своим демократическим правам, равнодушны к разнице между выборами президента промышленной корпорации и президента «корпорации Америка».

Если разобраться по существу, аксиомы Эрроу есть сами по себе диктаторские правила голосования. Ограничения на число кандидатов и по их квалификации тоже вводятся вполне диктаторски. Как бы демократично не избирали парламент, но законы он будет вводить вполне диктаторски, не спрашивая мнения избирателей. По существу это означает необходимость переосмыслить понятие демократии.

Демократия – это выборы лучшего кандидата на роль руководителя какого-то проекта. Тем самым подразумевается, что в обществе существует определённое неравенство в отношении способностей руководить этим проектом. Возникает вопрос: могут ли те, кто разбирается хуже (прямо скажем, совсем не разбираются, судя по опыту с «кухарками»), выбрать того, кто разбирается лучше? А если не могут, то чего стоит их мнение и зачем вообще нужен выбор? Если граждане различаются по способности оценивать истинные критерии, то они должны различаться и по «весу» своего голоса. Эрроу не рассмотрел эту ситуацию: выбор должен производиться людьми, компетентными в работе, которую предстоит выполнять избранному, а избиратели таковыми не являются по определению. Следовательно, они не в состоянии оценивать по истинным критериям пригодность кандидата. Отсюда следствие: право избирать должно быть уравновешено способностью оценивать. Не зря ведь в самых демократически продвинутых государствах часть категорий граждан не допускается к выборам по ряду причин. Например, дети: они слишком, видите ли, некомпетентны по сравнению со взрослыми (как будто немалая часть тех более компетентна). Да и не существует естественная чёткая граница между имеющими право голосовать и не имеющими. Граница проводится вполне диктаторски, не спрашивая мнения избирателей.

Или вот, скажем, президентом США можно быть лишь два срока, а президентом Федеральной резервной системы США – пять. А ведь несколько слов последнего, оброненных в разговоре, имеют куда более серьёзные последствия.

Ради пущей демократии признано целесообразным существование института пожизненных судей с сугубо диктаторскими полномочиями. В том смысле, чтобы политическая конъюнктура не влияла на их профессионализм. Можно подумать, что те судьи живут на Луне. А разве другие государственные люди не должны проявлять свой профессионализм так же независимо?

Вспомним реликтовую уже форму демократии – непосредственную, типа вече. Она предусматривала равноправие граждан при решении общих для них вопросов (теоретически, по крайней мере). Современная демократия (впрочем, ещё с античных времён) ограничила их равноправие всего одним вопросом: выбором тех, кто эти вопросы будет решать. И, соответственно, одним формальным вопросом: процедурой голосования. Закономерен вопрос: а действительно ли т.н. выборная демократия есть власть народа? Вполне очевидно, что власть принадлежит тем, кому она принадлежит, а народ служит лишь в качестве одного из аргументов в споре претендентов на первые роли.

Но не будем особо заглубляться в политику, хотя обсуждаемая тема сама по себе – сплошная политика. Если рассмотрим проблему по существу, то увидим, что на самом деле теорема Эрроу представляет собой лишь расширенный и усложнённый вариант «буриданова осла» - задачи, которая в абстрактной форме не имеет решения, ибо она и сформулирована так, чтобы не иметь решения: если А=Б, то и Б=А.

Теорема Эрроу отличается лишь тем, что вместо одного осла имеем целое стадо равноправных ослов, а вместо двух стогов – несколько. По условиям игры ослы должны демократически проголосовать, к какому стогу сена идти (а идти должны все вместе). Конечно, вероятность тупика при выборе альтернатив у стада ослов меньше, нежели у одного осла. Но это несущественно, так как имеет значение лишь сама возможность возникновения неопределённости.

Собственно говоря, набор аксиом потребовался математику Эрроу лишь для того, чтобы принудить стадо ослов при оценке альтернатив вести себя как один осёл. То есть, Эрроу тщательно выписал правила, по которым равновесное (критическое) распределение равноправных голосов ослов будет не менее вероятно, чем любое иное. Поэтому вероятность возникновения равновесия между альтернативами сохраняется, как если бы размышлял лишь один осёл, оценивая варианты с разных точек зрения (при равенстве оценок по разным критериям). Эрроу доказал, что выйти из равновесия можно только диктаторскими методами. Иначе говоря: если один осёл будет «несколько более равным», чем другие. Но шестая аксиома воспрещает одному из ослов диктаторски махнуть копытом на демократию и повести за собой стадо к ближайшему к нему стогу (все ослы ведь не могут поместиться в точке), выведя из демократического оцепенения остальных ослов. Или просто пойти туда, куда левая нога захочет.

На самом деле и диктатура сама по себе не есть решение проблемы выбора: что с того, что выбирать между равноценными альтернативами придётся не стаду ослов, а одному ослу, пусть и самому крутому? Один осёл – он сам себе диктатор. Проблема не в голосовании как таковом, а в выборе среди альтернатив, равноценных по какой-то группе критериев.

В реальности живой осёл (как и любое иное живое существо, кроме человека) ни на секунду не замешкается, так как природа встроила в него механизм нарушения равновесия между равными предпочтениями: осёл пойдёт налево. У человека тоже есть такой механизм, но его действие можно увидеть лишь изредка. Например, если человек, оказавшись без компаса в густом тумане, попытается идти прямо, то в действительности он будет идти по дуге.

Указанный выше механизм («диктаторский») у осла и есть способ разрешения парадокса путём выхода за пределы навязываемых им условий.

Почти тоже самое решение предлагал Паркинсон, весьма подробно рассмотревший проблему выбора. В ситуации, когда, по мнению экспертов, ни один из претендентов не обладает перевесом, следует ввести ещё один критерий выбора. Например, спросить у секретарши, какой претендент ей больше нравится. В сущности, так поступает любой человек: столкнувшись с выбором между равноценными альтернативами, он принимается за поиски их признаков, которые можно было бы привлечь в качестве дополнительных критериев оценки и выбора. Но любые дополнительные критерии, используемые после голосования, есть, по Эрроу, проявление диктатуры.

Ситуация хорошо описана в теории катастроф: в критической ситуации (в точке бифуркации) равновесие может нарушить любой незначительный фактор, который в других ситуациях не учитывается. Но Эрроу полагает, что список критериев (факторов) конечен и не может быть произвольно дополнен «после того». Диктатором, естественно. Незначительность дополнительного фактора делает его эквивалентом монетки, используемой для выбора между двумя равноценными альтернативами.

Как всякая теоретическая модель, процедура голосования по Эрроу имеет ограниченное число переменных факторов, при которых она всегда имеет шанс придти к состоянию равновесия. В реальности же число факторов неограниченно и любой эн плюс первый фактор обязательно выведет систему из эн факторов из равновесия. Эрроу посчитал, этот дополнительный фактор обязательно будет диктаторским, во-первых, и что это плохо, во-вторых.

Вряд ли Эрроу не знал, что для разрешения парадокса необходимо выйти за рамки его условий. Вот он 6-й аксиомой и запретил этот выход (из вредности, что ли). Но есть ещё вход: для разрешения парадокса можно прибегнуть к устранению условия его возникновения. В данном случае таковым условием пересмотр пяти его аксиом. Иначе говоря, вполне возможным представляется пересмотр понимания термина «демократия». Вряд ли кто будет спорить с тем, что содержание этого понятия (как и любого иного) со временем меняется.

Всякий специалист ТРИЗ знает, что лучше устранить причину возникновения проблемы, чем бороться с её последствиями, как это предложил Эрроу (другим, естественно). Проще говоря, надо ещё до выборов исключить возникновение патовой ситуации. Такие подходы практикуются не только среди ослов, но и, например, в виде непропорционального представительства в парламенте, когда партия, получившая относительное большинство голосов, получает абсолютное большинство мест. Ещё вариант, совсем не демократический: отстрел, подкуп, шантаж, давление. Но и это не радикальное, тем более – не демократическое, решение: даже в этих условиях возможна патовая ситуация.

Главное в стаде ослов ведь не система подсчёта голосов как таковая. В конце концов, можно придумать кучу приёмов, позволяющих если не избежать, то, хотя бы, выйти из тупикового положения. Например, заимствовав что-то из спорта. В шахматах ничья означает проигрыш претендента и сохранение короны у прежнего чемпиона. Или взять на вооружение яхтенный аналог – гонки с гандикапом. Но это спорт.

В стаде же главное – вовсе не правильный подсчёт очков. В политике, как и в бизнесе, всё решают три фактора: энергия лидера, идея и организация. Можно ли вообще только с помощью сколь угодно изощрённой процедуры подсчёта достаточно достоверно установить наличие этих факторов? И, главное, оценить качество этих факторов?

Если продолжать вполне корректную аналогию с бизнесом, то какой продукт толкают потребителю? И кто потребитель?

Выборы – это тоже бизнес, на котором в роли покупателей выступают финансово-промышленные группы, обладающие определёнными интересами и, главное, деньгами («что хорошо для Дженерал Моторс, то хорошо для Америки»). В роли продавцов – политики и их фирмы (политические партии). Они отвечают за изготовление и поставку товара – организацию (структурирование) электората и преобразование его в голоса. Количество нужных голосов – к.п.д. обработки. Ну, а технология обработки предопределяется характеристиками ослов (сырья). В этом смысле правила подсчёта голосов – это лишь правила прозрачности, корректности подсчёта эффективности политического бизнеса.

Отсюда проблемы демократии, с тревогой отмечаемые большинством европейских социологов: каждый избиратель вынужден думать сам о себе и не иначе. А если каждый думает только о себе, то ничего большого построить не удастся. Люди становятся мелочными. Как недавно заявил некий бизнес-консультант по вопросам телевидения, такие как он, не будут воевать ни за Европу, ни за родную Голландию.

Вспомним 11-е сентября 2002 г. и его последствия в виде существенного ограничения прав и свобод американцев «ради безопасности». Вспомним также высочайший уровень преступности в США. Так вот, лёгкость и скорость, с какой американцы пошли на ограничения своих прав, наводят на мысль, что все эти «демократические ценности» не являются такими уж органично свойственными людям. Свобода и независимость, столь органично присущие двести лет назад американским переселенцам (и основанные, кстати, на наплевательском отношении к таким же правам негров и индейцев), оказались малопригодными для жизни больших, плотных сообществ.

Демократический централизм, изобретённый при социализме, – это, конечно, плохо. Если правящая команда сама определяла, кто пополнит её ряды, и кого из себя выдвинуть, то участие прочего населения было декоративным. Но сейчас парламентарии сами устанавливают правила, по которым новички могут пополнить их ряды и за избирателями остаётся лишь право проголосовать за них. А равное право быть избранным как было, так и осталось фикцией. При достаточной консолидации парламентариев и близких к ним возникает вполне демократически избираемая диктатура. Как Гитлер, например.

Красная революция в Германии и коричневая во Франции после 1-й Мировой войны были подавлены сугубо диктаторскими методами. Зато коричневая революция в Германии была реализована по всем канонам демократических выборов. В сегодняшней Турции голосуют вполне демократически, но если в итоге будут избраны лидеры фундаменталистской ориентации, последует военный переворот, и их сбросят. Демократически выбранный Альенде в Чили вполне диктаторски был убит Пиночетом при поддержке демократичных США.

Конечно, эти соображения не снимают проблемы Эрроу: как быть, если возникла неопределённость? Как быть, если одна половина ослов хочет идти направо, а другая – налево? Но вопрос переносится в иную область: неопределённость эта есть следствие неопределённости с долгосрочными интересами различных финансово-промышленных групп. И, следовательно, проблема в определении этих интересов, зависящих от достоверности прогнозов эволюции страны в целом и, соответственно, разработки средств коррекции неблагоприятных тенденций. Страна одна и поэтому разброс рецептов, равно как и взаимоисключающие рецепты, говорит лишь о некорректности анализа ситуации. Ситуация, знакомая специалистам ТРИЗ по задачам в технической области: неопределённость свидетельствует о низком качестве существующих инструментов решения социальных задач в масштабе государства.

Здесь имеет место не только равенство альтернатив по всем критериям, а и равенство суммарной оценки этих критериев (что, впрочем, не исключает и полного равенства). То есть, голосующим ослам предлагается не идентичные стога как таковые, а выбор направления эволюции стада ослов. Направления эти уже в принципе не могут быть одинаковыми с точки зрения приспособления к грядущим изменениям внешней среды. Скажем, к правому стогу вроде бы движется другое стадо ослов, у левого – наблюдаются некоторые признаки присутствия местного авторитета из семейства кошачьих, а возле среднего поблескивает что-то подозрительно похожее на оптический прицел. Достоинства стогов очевидны, а недостатки – вероятностны и известны рядовым ослам лишь со слов лидеров партий, располагающих всегда неполными разведданными и результатами их анализа. Соответственно, результат голосования и дальнейшая судьба ослов также становятся вероятностными. Иначе говоря, практического смысла демократизм голосования не имеет. Любой вариант хорош, но и чреват. И только если не повезёт, с лидера спросят. Если будет кому и с кого.

Здесь становится очевидной функция выборов как формы обратной связи в гомеостазе социума в условиях неопределённости. Выглядит это как сопоставление прошлого состояния стада с настоящим. И лишь немного – плана и факта. А может ли вообще эта функция быть достаточно эффективной? Если учесть, что ослов объединяет в одно целое лишь общий и поэтому, как правило, простейший фактор, то не может. Особенно в вечевой форме. Парламент не так уж и отличается от вече. Разве что профессионализмом и процедурой. Временной горизонт его видения вперёд – один срок. И опять упираемся в отсутствие инструментов ухода от «метода» проб и ошибок в больших социальных группах, которые, впрочем, плохо наработаны и на уровне малых групп – предприятий (компаний, фирм, корпораций, организаций).

Хороший индикатор неопределённости и, соответственно, качества политических инструментов, это количество партий. Если в государстве существует полсотни партий и десяток фракций (депутатских групп), что хорошего можно сказать об определённости в отношении «вектора развития» такого государства? Правда, и наличие всего одной партии тоже ещё не говорит о том, что она располагает необходимым инструментарием. Думать же, что отсутствие такового можно заменить математическими приёмами, наивно. Или лицемерно. Разве что Эрроу так пошутил. Не случайно же символом демократической партии США выбран именно осёл.

Итак, проблема: теория социума.

Теорема Эрроу также известна как «Парадокс Эрроу» (англ. Arrow"s paradox) -- теорема о невозможности «коллективного выбора». Смысл этой теоремы состоит в том, что в рамках ординалистского подхода не существует метода объединения индивидуальных предпочтений для трёх и более альтернатив, который удовлетворял бы некоторым вполне справедливым условиям и всегда давал бы логически непротиворечивый результат.

Ординалистский подход основывается на том, что предпочтения индивидуума относительно предлагаемых к выбору альтернатив не могут измеряться количественно, а только качественно, то есть одна альтернатива хуже или лучше другой.

В рамках кардиналистского подхода, предполагающего количественную измеримость предпочтений, теорема Эрроу в общем случае не работает.

Рассмотрим различные формулировки теории:

Формулировка 1951 года

Пусть есть N?2 избирателей, голосующих за n?3 кандидатов. У каждого избирателя есть упорядоченный список альтернатив. Система выборов -- функция, превращающая набор из N таких списков (профиль голосования) в общий упорядоченный список. Система выборов может обладать такими свойствами:

Монотонность - если во всех N списках некоторая альтернатива x останется на месте или поднимется выше, а порядок остальных не изменится, в общем списке x должен остаться на месте или подняться.

Отсутствие диктатора - нет избирателя, предпочтение которого определяло бы результат выборов независимо от предпочтений других избирателей.

Независимость от посторонних альтернатив - если профиль голосования изменится так, что альтернативы x и y во всех N списках останутся в том же порядке, то не изменится их порядок и в окончательном результате.

Формулировка 1963 года

В формулировке 1963 года условия Эрроу таковы: универсальность, отсутствие диктатора, независимость от посторонних альтернатив, принцип единогласия - если у каждого избирателя альтернатива x в списке стоит выше y, это же должно быть и в окончательном результате.

Теорема имеет доказательство. Введем следующие обозначения:

I - предпочтения i-го агента; [?"] - профиль предпочтений (кортеж, элементами которого являются предпочтения всех агентов);

W: Ln > L - функция общественного благосостояния; ?W - коллективные предпочтения.

Обозначим O - множество исходов, которые каждый агент ранжирует в соответствии со своими предпочтениями.

Дадим формальные определения:

Парето-эффективность - W парето-эффективна, если для любых исходов o1, o2 ? O, ?i (o1 ?i o2) ? (o1 ?W o2)

Независимость от посторонних альтернатив - W независима от посторонних альтернатив, если для любых исходов o1, o2 ? O и для любых двух профилей предпочтений [?"] и [?"] ? Ln, ?i (o1 ?i" o2 ? o1 ?i" o2) ? (o1 ?W([?"]) o2 ? o1 ?W([?"]) o2)

Отсутствие диктатора - Считаем, что для W отсутствует диктатор, если не существует такого i, что? o1, o2 ? O (o1 ?i o2 ? o1 ?W o2)

Теорема Эрроу. Если |O| ? 3, то любая Парето эффективная, независящая от посторонних альтернатив функция общественного благосостояния W имеет диктатора. Доказательство проведем в 4 этапа.

Этап 1. Утверждение. Если каждый агент помещает исход b в самый верх или самый низ своего списка предпочтений, то и в?W исход b тоже будет либо вверху, либо внизу списка.

Возьмем произвольный профиль [?] такой, что в нем для всех агентов i исход b расположен либо вверху, либо внизу списка предпочтений?i. Теперь допустим, что наше утверждение неверно, т.е. существуют такие a,c ? O, что a ?W b и b ?W c. Изменим тогда профиль [?] так, чтобы для всех агентов выполнялось c ?i a, не изменяя при этом ранжирования остальных исходов. Обозначим полученный профиль [?"]. Так как после такой модификации исход b для каждого агента все равно останется либо на самой верхней, либо на самой нижней позиции в списке его предпочтений, то из независимости W от посторонних альтернатив можно заключить, что и в новом профиле a ?W b и b ?W c. Следовательно, в силу транзитивности?W получаем a ?W c. Но мы предположили, что для всех агентов c ?i a, тогда в силу парето эффективности должно быть c ?W a. Полученное противоречие доказывает утверждение.

Этап 2. Утверждение. Существует агент, который является центральным в том смысле, что, изменив свой голос, он может переместить исход b из самой нижней позиции в списке?W в самую верхнюю позицию в этом списке. Рассмотрим любой профиль предпочтений, в котором все агенты расположили исход b в самом низу своего списка предпочтений?i. Ясно, что и в?W исход b находится на самой нижней позиции. Пусть все агенты начали по очереди переставлять исход b с самой нижней на самую верхнюю позицию в своих списках предпочтений, не меняя при этом ранжирования остальных исходов. Пусть n (диктатор над всеми парами , не включающими в себя b) - агент, который переставив таким образом b, изменил?W. Обозначим [?1] - профиль предпочтений как раз до того, как n* переместил b, а [?2] - профиль предпочтений сразу же после того, как n* переместил b. Таким образом, в [?2] исход b изменил свою позицию в?W, при этом для всех агентов b находится либо на самой верхней, либо на самой нижней позиции?i. Следовательно, в силу утверждения, доказанного на Этапе 1, в?W исход b занимает самую верхнюю позицию.

Этап 3. Утверждение. Выберем из пары любой элемент. Без потери общности, выберем a. Далее из профиля [?2] построим [?3] следующим образом: в?n* переместим исход a на первую позицию, оставив остальное ранжирование неизменным; произвольным образом для всех остальных агентов поменяем местами друг с другом a и c. Тогда, как и в [?1] получим, что a ?W b (в силу независимости от посторонних альтернатив) и, как и в [?2] получим, что b ?W c. Тогда a ?W c. Теперь построим профиль предпочтений [?4] следующим образом: для всех агентов поместим исход b на произвольную позицию в списке предпочтений?i, для агента n* поместим исход a в произвольную позицию до исхода с. Ясно, что в силу независимости от посторонних альтернатив a ?W c. Мы получили, что все агенты, кроме n* имеют совершенно произвольные профили предпочтений, а результат a ?W c получился исходя только лишь из предположения, что a ?n* c. n* - диктатор над всеми парами .

Этап 4. Утверждение. Рассмотрим какой-нибудь исход с. В силу Этапа 2 существует некоторый центральный агент n** для этого исхода, он же является диктатором для всех пар , где, в частности, A = a, B = b. Но n* и сам может менять ранжирование в?W (это рассматривалось на Этапе 2). Следовательно, можно заключить, что n** совпадает с n*. Доказательство завершено.

«Суть этой теоремы состоит в том, что любой коллективный выбор, удовлетворяющий вполне разумным аксиомам, может обеспечить наилучшую альтернативу лишь в том случае, если он содержит черты принудительности, или диктаторства. Теорема невозможности Эрроу очень остро поставила вопрос о природе экономической науки, а вместе с ней и экономической этики. Она имеет ограничительный характер, ибо выявляет границы состоятельности экономики».

Канке В.А., Философия науки: краткий энциклопедический словарь, М., «Омега-Л», 2008 г., с. 309.

Кеннет Эрроу из Стенфордского университета поставил вопросов наиболее общем виде: можно ли создать такую систему голосования, чтобы она была одновременно рациональной (без противоречий), демократической (один человек - один голос) и решающей (позволяла осуществить выбор)?

Вместо попыток изобретения такой системы Эрроу предложил набор требований, аксиом, которым эта система должна удовлетворять. Эти аксиомы были интуитивно понятны, приемлемы с точки зрения здравого смысла и допускали математическое выражение в виде некоторых условий.

На основе этих аксиом Эрроу попытался в общем виде доказать существование системы голосования, удовлетворяющей одновременно трём перечисленным выше принципам: рациональная, демократическая и решающая.

Первая аксиома Эрроу требует, чтобы система голосования была достаточно общей для того, чтобы учитывать все возможные распределения голосов избирателей. Интуитивно это требование вполне очевидно. Заранее нельзя предсказать распределение голосов. Совершенно необходимо, чтобы система была действенной при любых предпочтениях избирателей. Эта аксиома получила название аксиомы универсальности.

Ещё более очевидной с точки зрения здравого смысла является вторая аксиома Эрроу: аксиома единогласия, в соответствии с ней необходимо, чтобы коллективный выбор повторял в точности единогласное мнение всех голосующих. Если, например, каждый из голосующих считает, что кандидат А лучше кандидата В, то и система голосования должна приводить к этому результату.

Третья аксиома Эрроу получила название независимости от несвязанных альтернатив . Пусть избиратель считает, что из пары кандидатов А и В лучшим является А. Это предпочтение не должно зависеть от отношения избирателя к прочим кандидатам. Третья аксиома достаточно привлекательна, но не столь очевидна с точки зрения каждодневного человеческого поведения. Так, в одноой из роабот приводится убедительный пример нарушения этой аксиомы. Посетитель ресторана первоначально сравнивает блюдо А и В и хочет заказать А, потому что приготовление блюда В требует высокой квалификации повара, а, по его мнению, такой повар вряд ли есть в данном ресторане. Вдруг он замечает в меню блюдо С - очень дорогое и также требующее высокого искусства приготовления. Тогда он выбирает блюдо В, считая, что повар умеет хорошо готовить.

Часто третья аксиома Эрроу нарушается судьями в фигурном катании. Давая сравнительные оценки двум сильным фигуристам в одиночном катании, они стараются учесть возможность хорошего выступления третьего сильного кандидата, оставляя ему шансы стать победителем. Отличное выступление в произвольном катании фигуриста С, имевшего ранее не очень высокий результат в обязательной программе, может повлиять на оценки фигуристов А и В. Если А имел отличный результат в обязательной программе, судьи иногда ставят его ниже фигуриста В при примерно равном выступлении, чтобы повысить шансы фигуриста С.

Тем не менее, сама возможность предъявления требования независимости к системе голосования в качестве обязательного не вызывает сомнения.

Четвёртая аксиома Эрроу носит название аксиомы полноты: система голосования должна сравнить любую пару кандидатов, определив, кто из них лучше. При этом имеется возможность объявить двух кандидатов равнопривлекательными. Требование полноты не кажется слишком строгим для системы голосования.

Пятая аксиома Эрроу является уже знакомым условием - транзитивности: если в соответствии с мнением избирателей кандидат В не лучше кандидата А (хуже или эквивалентен), кандидат С не лучше кандидата В, то кандидат С не лучше кандидата А. Считается, что система голосования, не допускающая нарушения транзитивности, ведет себя рациональным образом.

Определив пять аксиом - желательных свойств системы голосования, Эрроу доказал, что системы, удовлетворяющие этим аксиомам, обладают недопустимым с точки зрения демократических свобод недостатком: каждая из них является правилом диктатора - личности, навязывающей всем остальным избирателям свои предпочтения.

Результаты, выявленные Эрроу, получили широкую известность. Они развеяли надежды многих экономистов, социологов, математиков найти совершенную систему голосования. Требование исключения диктатора приводит к невозможности создания системы голосования, удовлетворяющей всем аксиомам Эрроу.

Поэтому результат Эрроу называют «теоремой невозможности».

Суть теоремы “невозможности” Эрроу, состоит в том, что не существует возможность найти демократические правила для коллективного выбора решения относительно общего блага, основы­ ваясь на порядке предпочтений отдельных индивидов. В основе до­казательства теоремы “невозможности” лежит “парадокс голосова­ния”, открытый Кондорсе в 1785 г.

Кондорсе установил, что если существует разный порядок пред­почтений у трех индивидов, и они принимают коллективное решение на основе правила простого большинства, то удовлетворительное решение демократическим путем не может быть найдено. Оно может быть достигнуто либо “диктаторски”, либо с помощью манипуляции.

Пусть имеются три индивида (1, 2, 3) с предпочтениями А, В, С, которые упорядочены следующим образом:

1. А > В > С

2. С > А > В

3. В > С > А

А, В и С являются альтернативами, из которых осуществляется ныбор. Альтернативы могут касаться различных политических идео-./loriiii (капитализм, социализм, коммунизм), различных политичес­ких программ (повысить налоги, понизить налоги, оставить все по-прежнему), различных кандидатов (Ельцин, Зюганов, Жиринов­ский) и т.д. Если выбор осуществляется последовательно из пары альтернатив, то при сравнении альтернатив А и В по большинству голосов должна победить альтернатива А, так как первый и второй индивид А предпочитают В. Если речь идет об альтернативах В и С, то выберут альтернативу В. При сравнении альтернатив С и А пре­имуществом обладает альтернатива С. Так как групповые предпочте­ния здесь не являются транзитивными, т.е. отсутствует условие, при котором, если А > В, а В > С, то А > С, следовательно групповой ныбор в соответствии с правилом большинства сделать невозможно.

Общие предпосылки теоретического описания объединения пред­почтений посредством голосования сводятся к следующему.

1. Индивиды знают свои предпочтения, и они являются фиксиро­ванными.

2. Они знают и способны оценивать все альтернативы.

3. Правила игр известны и поняты всеми.

4. Каждый индивид является рациональным и не страдает от ин­формационной перегрузки или от вычислительных проблем при при­нятии решения.

5. Возможно рассматривать проблему социального выбора в ста­тическом контексте, т.е. статическая модель служит в качестве ра­зумного приближения к такому реальному процессу социального вы­бора, как голосование (см.: Shubik, 1982, р. 386).

Эрроу наряду с этим особо выделяет такие предпосылки рацио­нального выбора, совокупность которых никогда, по его мнению, не может быть свойственна коллективному выбору, т.е. последний всегда будет или “диктаторским” (навязанным) или достигнут с помо­ щью манипуляции. К числу таких предпосылок относятся: (1) тран-штивность предпочтений, т.е., если А > В, а В > С, то А > С (см. интересное замечание по поводу этой предпосылки Эрроу у Роберта Даля (Даль, 1992, с. 48 - 49)); (2) результативность выборов, т.е. иыбор возможен при любом сочетании предпочтений; (3) “независи­мость иррелевантных альтернатив”, т.е. возможность попарного “равнения имеющихся альтернатив безотносительно к другим альтер­нативам; (4) “позитивная связь индивидуальных и социальных цен­ностей”, т.е. персупорядочивание одним индивидом своих предпочте­нии в пользу альтернативы X, когда никто другой не изменял своих предпочтении, не должно вести к понижению этой альтернативы при коллективном упорядочивании; (5) оптимальность выбора, при кото­рой он не должен быть ни диктаторским, ни навязанным (маиипули-руемым). Под диктаторским он понимает выбор, при котором при­нимается упорядочивание одного индивида независимо от других по­рядков предпочтений. Под навязанным понимается выбор между днумя альтернативами, независимо от всех возможных комбинаций индивидуальных порядков.

Теорема “невозможности” Эрроу, однако, имеет свои ограниче­ния, связанные с положенными в ней предпосылками и с общим вы-модом о невозможности коллективной рациональности. Во-первых, коллективный выбор может зависеть от порядка рассматриваемых пар предпочтений. Во-вторых, ограниченным считается рассмотрение:) РР°У предпочтений “в одном пакете” при однолинейном их распо-"южении. В-третьих, теорема не допускает интервального измерения полезности предпочтений, следовательно, влияния иррелевантных альтернатив. Решения, полученные при использовании “дилеммы уз­ника” и теоремы Нэша, которые основываются на интервальных шкалах, показали иной результат. В-четвертых, подчеркивается зна­чите так называемого стратегического аспекта голосования, при ко-1ором важное значение приобретает знание об альтернативах других.(“торов. В-пятых, как указывает Даль, при дальнейшем ограничении \тловий индивидуального выбора (например, порядок предпочтении должен быть однопнковым) метод большинства приведет к решени-мм, которые будут одновременно транзитивными и не навязанными и иг диктаторскими (Даль, 1992, с. 49; см. также: Alker, 1964, Р 144-145; Shubik, 1982, р. 386-388; Stefansson, 1995, р. 433-Ш; Mihara, 1997, р. 257-276).

^ 3.4. Принцип “медианного избирателя”

Принцип “медианного избирателя” является сердцевиной про-* iранственной теории голосования с одним измерением (spatial vot­ing theory in one dimension). Три главных элемента данной теории

нужно иметь в виду для анализа политики: предпочтения тех, кто го­лосует; альтернативные предметы голосования; правила, по которым j осуществляется голосование (Stewart III, 2001, 15-16). Своими I корнями данная модель уходит в исследование Гарольда Хоутлинга, который анализировал выбор владельцами места для своих ма- | газинов недалеко друг от друга и сравнивал этот выбор с выбо­ром политической позиции республиканцами и демократами в США ближе к центру политического спектра предпочтений населе­ния (Hotelling, 1929).

Изучение результатов избирательных кампаний, а также голосо­ваний в парламентах и комитетах, показывает, что, как правило, предпочтения избирателей или принимающих решения группируются вокруг центра. Однополюсные распределения голосов поставили во­прос об условиях группировки. Теория рационального выбора пред­ложила свой ответ, увязав его с позицией некоего “медианного изби­рателя”. Как подчеркивает Чарльз Стюарт, “результат голосования по принципу “медианного избирателя” является настолько важным в политической науке, что, если исход [голосования] не выражает ме­дианных предпочтений (при условии, что проблема едва ли может быть описана одним измерением), то налицо серьезное затруднение для объяснения. Даже когда результаты действительно не соответст­вуют четко медианным предпочтениям - а они редко, но случают­ся - мы можем использовать логику пространственной модели голо­сования для анализа причины отклонения политики от медианных предпочтений. Следовательно, медианный результат голосования часто является стартовым пунктом для многих видов политического анализа” (Stewart III, 2001, 14). Модель предполагает, что индиви­ды голосуют стратегически, т.е. выбирают максимально выгодную позицию при данных условиях. В. ней предпочтения индивидов рас­полагаются на некоем континууме, включающем крайние точки пред­почтений, как правило, для политики - это “крайне левые” и “крайне правые”. Каждый избиратель представлен некой функцией предпочтения, достигающей максимума в определенной “идеальной точке”, к которой он и будет стремиться. Эта точка фиксирует то предпочтение, которое индивид рассматривает в качестве наилучшего для себя. Модель предусматривает, что на повестке стоит один во­прос, который и будет выступать точкой, отстоящей от некоторой по­зиции статус-кво. “Медианным избирателем” соответственно будет тот, кто займет место между точками, разделив всех голосующих на две равные группы. Суть принципа “медианного избирателя” состоит в следующем: “При одинаковых условиях, в которых производится медианный результат голосования, если комитету или электорату предоставляется выбор между двумя альтернативами, и действующие чица имеют симметричные кривые полезности, то тот, кто ближе к медианному голосующему, будет иметь приоритет” (ibid, 22).

Предположим, что решается вопрос, обозначенный точкой А", ко­торая ^отстоит на некотором расстоянии от статус-кво, обозначенном точкой А. Следовательно, “медианный избиратель” займет позицию М. Представим это распределение на схеме 1.

Схема 1

“Медианный избиратель”

От статус-кво может отличаться любая предложенная альтернати­ва. Победитель устанавливает новый статус-кво и так до тех пор, пока все предложения не иссякнут. В целом, при наличии одного во­проса “идеальным пунктом” решения всегда будет позиция “медиан­ного избирателя”. Именно она определяет стабильность альтернати­вы. Альтернатива, близкая к позиции “медианного избирателя” по­беждает.

Данная модель предполагает, что при наличии индивида (или ко­митета, организации), который обладает монопольным правом на оп­ределение вопросов в повестке дня голосования (“установщик”, или“setter”), возможна ситуация, когда позиция “медианного избирате­ля” будет побеждена. Пусть “установщик” предпочитает политикуотображенную точкой Б. Тогда весь массив голосов в пространствеЛ-А" будет направлен против позиции Б. Для того чтобы побе­дить “установщик” выберет ближайшую к своей позиции точку изпространства А-А", которой в данном случае будет точка А*. Вданном случае “установщик”, обладающий монопольным правомна повестку дня, не включит позицию “медианного избирателя” вчисло обсуждаемых вопросов. Включение в модель “установщика”выразилось так же в парадоксе: чем хуже статус-кво для “медиан­ного избирателя”, тем больше результат решения, навязанного “ус­тановщиком”, будет отличаться от его крайней позиции (Weingast1996, р. 171). °

В сравнительных политических исследованиях данный принциписпользуется довольно часто. Так, при анализе формирования и дея­тельности правительств в различных странах, где правительство за­висит от парламента и формируется на основе его политической кон­фигурации используется принцип “медианного законодателя”. Пар­ тийные коалиции обязательно включают партии, которые четко вы­ ражают медианные позиции на шкале “левые- правые”. В этом от­ношении страны различаются по степени выраженности подобныхкоалиций в политической практике.

3.5. Формирование коалиций

Теория коалиций и коалиционного объединения политических сил является одной из наиболее разработанных областей политической науки, связанных с теорией рационального выбора. Наиболее часто ее используют исследователи-компаративисты, подтверждая или опровергая формальные модели создания коалиций. Естественно, что эти модели успешно могут применяться к тем политическим системам, где парламент фор­ мируется из представителей многих партий, каждая из которых в одиночку не способна сформировать правительство и проводить по­ литические решения через процесс голосования. Модели формирова­ния коалиций отличаются от моделей голосования, построенных на теории простых игр. Здесь речь идет об объединении голосов, а сле­довательно, о кооперативных играх. Применение теории игр к про­блемам, включающим сделки и формирование коалиций, порождают два рода моделей: статические и динамические. Первые склонны быть экономными и не включать дополнительные переменные, свя­занные с институциональными или субъективными факторами. Вто­рые являются по большей части описательными и поведенческими (Shubik, 1984, р. 390). В целом имеющиеся модели формирования коалиций можно разбить на две группы так же на основании того, используется в них или не используется такая переменная, как раз­мещение политических сил, образующих коалицию, по шкале “ира-ные левые”. Первая группа моделей основывается на количествен­ных признаках коалиции (Riker, 19G2, р. 32 46), вторая включает к рассмотрение близость политических позиций участников коалиции (/\xelrod, 1970; Cross, 1969).

Рассмотрим некоторые модели и их применение в сравнительных исследованиях. В качестве конкретного примера применения различ­ных моделей формирования коалиций возьмем распределение мест между партиями в парламенте Исландии на основе результатов выбо­ров в апреле 1983 г. (см. табл. 2). Этот пример удобен по ряду со­ображений: небольшой парламент (60 депутатов), достаточное коли­чество партий (шесть), удобное для подсчета распределение мест, нз-нестные результаты формирования коалиции (которые позволят на основе анализа одного случая сказать о применимости той или иной модели формирования коалиций). Партии в данной таблице распре­делены в соответствии с их политическими предпочтениями по шкале левые -правые”, учитывая то обстоятельство, что роль партии центра стремится выполнять Прогрессивная партия. Каждая партия обозначена буквой, соответственно также буквами обозначаются воз­можные коалиции при применении к данному распределению мест в парламенте различных моделей. В конце данного раздела мы скажем " реально сформированной коалиции партий в парламенте Исландии.

Таблица 2

Гипотетические коалиции партий в парламенте Исландии (выборы 1983 г.) *

Места в парламенте:
“Минимальная побеждающая коалиция”	АВГД АБЕ БВЕ БВГД АБГД ГЕ ДЕ
“Минимальная величина”
“Теорема сделки”
“Минимальное пространство”
“Минимальные связанные коа­лиции”

А=Союз социал-демократов

Б=Социал-демократическая партия В=Женский союз

Г= Народный союз

Д=Прогрессивная партия Е=Независимая партия

* Данные о количестве мест, полученных партиями, взяты из: Leonard, Natkiel, 1986. P. 66.

Модель “минимальной побеждающей коалиции” Райкера. В осно­ве этой модели лежит разработанный Уильямом Райкером “принцип величины” коалиции. “Кооперативные решения с персонами, - пишет Райкер, - касаются разделения выигрыша от формирования коалиции среди ее членов, тогда как принцип величины касается числа членов или весов членов победившей коалиции. В политичес­ких ситуациях, аналогичных играм с n-персонами и с постоянной суммой, участники с ясной и полной информацией - так утверждает принцип - формируют минимальные побеждающие коалиции, т.е. коалиции настолько большие, чтобы они были достаточными для по­беды и не более того” (Riker, 1992, р. 218). Райкер меняет предпо­сылку формирования коалиций, предложенную Даунсом (Downs, 1957): политические партии пытаются максимизировать большинст­во. Вместо этого он утверждает, что партии при формировании коа­лиций не стремятся платить за голоса больше, чем это нужно для по­беды. Таким образом, стремление максимизировать свою власть огра­ничивается вполне прагматическим обстоятельством: можно победить с меньшими издержками при коалиционном дележе добычи, которой в данном случае может выступать распределение мест в правительст­во

не или занятие ключевых постов в парламенте и его комиссиях и ко­митетах. Ясно и то, что чем больше по размеру коалиция, тем мень­шая доля власти приходится на каждого его участника, будь то ин­дивид или партия. Предпосылка “ясной и полной информации” так же появляется не случайно. Райкер утверждает, что чем менее ясная и менее полная информация имеется у потенциальных участников ко­алиции, тем больше будут стремиться они к наращиванию размера побеждающей коалиции. Показателем “минимальной побеждающей коалиции” является то, что при выходе из нее какой-либо одной пар­тии она теряет характер побеждающей.

В случае с распределением мест в Исландии данная модель может быть использована для прогноза о возможности формирования пяти минимально выигрышных коалиций при том, что в расчет не берутся их политические позиции. Чтобы минимально выигрышная коалиция могла быть сформирована она должна включать более чем 30 депу­татов, если принять во внимание, что большинство решений прини­мается простым большинством голосов. Считаем так же, что все пар­тии заинтересованы во вступлении в правительственную коалицию. Такими возможными коалициями могли бы стать коалиция партий АВГД - 31 место, АБЕ - 33 места, БВЕ - 32 места, БВГД - 33 места, АБГД - 34 места, ГЕ - 33 места, ДЕ - 37 мест. Все коали­ции имеют возможность принимать решения и не нуждаются в до­полнительных участниках.

Ясно, что использование модели “минимально побеждающей коа­лиции” позволяет сделать прогноз относительно будущего распреде­ления сил в парламенте, однако не дает четкого ответа на вопрос, какая же из^ “минимально побеждающих коалиций” является наибо­лее реальной. Все возможные коалиции, если брать основные пред­посылки модели, имеют равные шансы.

Модель “минимальной величины коалиции”. Данная модель пыта­ется ответить на поставленный выше вопрос о реальности коалиций, но так же без учета политических различий (Lijphart, 1984, р. 49)! Здесь используется дополнительный критерий для оценки рацио­нальности сформированных коалиций, который включает отношение участников коалиций к разделению власти между собой. В этом слу­чае каждый будет стремиться сформировать коалицию с минималь­ным числом участников, для того чтобы максимизировать власть внутри коалиции. Партия Д, которая является участницей четырех возможных коалиций, конечно, выберет ту, в которой ее 14 мест будут более значимы. Если определить эту значимость через долю ее мест в парламентской поддержке правительства или решения, то дан­ная партия выберет коалицию АВГД с 45% ее влияния, а не БВГД, где этот процент составит 42. Партия Г тоже выберет коалицию АВГД с 32 % значимости, а не ближайшие по количеству участников БВГД и ГЕ с 30%. Таким же образом поступят партии А и В. Таким образом, из всех коалиций в соответствии с моделью “минимальной

величины коалиции” возможен лишь один вариант - АВГД, где количество участников коалиции равно 31.

“Теорема сделки”. В политической науке механизм торговой сделки между политическими участниками используется при анализе партийной политики и международных переговоров (см.: Shubik, 1982, р. 391 - 392). Лейпхарт приводит ее в качестве одной из основ­ных моделей коалиционной политики (Lijphart, 1984, р. 49 - 50). Одной из первых работ, в которой использовался принцип сделки, была работа Майкла Лейзерсона, посвященная коалициям в япон­ском парламенте (см.: Groennings, Kelley, Leiserson, 1970). В данной модели главным является не число участников коалиции (хотя оно должно быть “побеждающим”), а число партий, которые заключают альянс. Это связано с необходимостью сокращения издержек на фор­мирование и поддержку коалиций, так как при большом числе пар­тий труднее договориться о сделке, труднее получить полную инфор­мацию, сложнее вести переговоры. Коалиция с минимальным числом партий более маневренна и более устойчива. Эти простые соображе­ния позволяют говорить, что из всего набора “минимально выигрыш­ных коалиций”, по-видимому, будут избраны наиболее “дешевые” коалиции. Такими в нашем случае являются коалиции ГЕ и ДЕ.

Две последующие модели используют не только критерий разме­ра коалиций, но и размещения их участников на политической шкале “правые- левые”. Ясно, что характер коалиции определяется зачас­тую скорее политическими пристрастиями и близостью программ партий, которые в свою очередь облегчают формирование коалиций, т.е. делают их и более “дешевыми” и более устойчивыми, что соот­ветствует критерию рациональности.

Модель “минимального пространства”. Данная модель названа так потому, что критерием, определяющим возможность формирова­ния коалиций, выступает близость партий по шкале “правые-левые”. В качестве эмпирического показателя берется пространство, разделяющее партии на соответствующей шкале. Те партии будут стремиться к коалиции, число разделяющих пространств которых яв­ляется минимальным. Если мы обратимся к табл. 2, то общее число пространств здесь - 5. Коалиция АВГД характеризуется четырьмя разделяющими пространствами, АБЕ - пятью, БВЕ - четырьмя, БВГД - тремя, АБГД - четырьмя, ГЕ - двумя и ДЕ - одним. Ясно, что из всех возможных коалиций в соответствии с критерием “минимального пространства” подходит коалиция ДЕ с одним разде­ляющим пространством. Простота решения, тем не менее, может вы­звать вопросы. Один из них касается одномерного распределения партий, тогда как в действительности измерений значительно боль­ше. Применение этой модели также затрудняется, если не удается до­статочно точно распределить партии на соответствующей шкале. Более менее ясным является распределение партий на общие группы “левых” и “правых”, сложности начинаются при измерении степени

этого качества и взаимосвязи партий с центром политического спект­ра. Однако эти сложности не умаляют эвристической значимости представленной модели.

Модель “минимальной связанной коалиции”. Она также дополня­ет количественные критерии качественными. Разработана эта модель Робертом Аксельродом (Axelrod, 1970, 1984), использовалась с не­большой модификацией Абрамом Де Сваном (“теория политической дистанции”) (De Swaan, 1973). И здесь используется однолинейная шкала, размещающая потенциальных участников коалиции “слева направо”. Но в отличие от модели “минимального пространства” принимается допущение, что партии будут стремиться создать коали­цию с ближайшими соседями по шкале, не “перепрыгивая” через разделяющие пространства. Если какая-либо партия попадает между возможными партнерами по коалиции, то есть большая вероятность, что она будет принята в нее, даже если “принцип величины” коали­ции Райкера не будет соблюден. Это не означает принятия лишних партий. Коалиция будет стремиться к минимуму членов, необходи­мых для победы, но при этом учитывать непосредственную связь партий между собой. В приведенном примере такими “минимально связанными коалициями” окажутся БВГД и ДЕ.

Если обратиться к анализу таблицы 2, то сразу же станет замет­ным различие прогнозов, составленных с применением моделей фор­мирования коалиций. Ограничение числа вариантов во всех прогно­зах, за исключением модели “минимально побеждающей коалиции” все же дает возможность предположить, что вариант коалиции ДЕ является наиболее подтвержденным теоретическими критериями. И действительно, в 1983 г. созданная в Исландии правительственная коалиция состояла из Прогрессивной партии и Независимой партии, относящихся к право-центристскому политическому спектру. В нашем примере это были партии Д и Е. В политической науке воз­никал уже вопрос о степени достоверности моделей формирования коалиций, т.е. степени их реалистичности. Проведенные сравнитель­ные исследования коалиций в различных странах показали большую предсказательную силу (1) у моделей “минимальной связанной коа­лиции”, “минимального пространства” и “минимальной побеждаю­щей коалиции” (в порядке возрастания значимости) (см.: De Swaan, 1973, p. 147 - 158); (2) у моделей “минимальной связанной коали­ции”, “минимальной побеждающей коалиции” и “минимального про­странства” (см.: Taylor, Laver, 1973, p. 222 - 227). Все эти модели, однако, так или иначе отталкиваются от модели “минимальной по­беждающей коалиции” Райкера. “Принцип величины” оказался ра­ботающим, хотя и не без критического к нему отношения. Сам Уи­льям Райкер в этой связи говорил: “Меня всегда удивляло, что так много людей полагали, будто принцип мог фактически всегда точно предсказать величину коалиции. Принцип проистекал из очень ред­кой модели, которая требует постоянной суммы условий, которая

умышленно исключает идеологию и традицию, которая ограничивает длительные соглашения и которая особым образом допускает ясную и полную информацию, редко обнаруживаемую в реальном мире. Таким образом, кто-то полагал, что естественные коалиции только приблизительно соответствуют этой модели. Вместо этого, полезность модели состоит в том, что она показывает значимые границы форми­рования коалиций, а не в том, что она предсказывает величину каж­дой естественной коалиции. Действительно, замечательный факт для меня состоит в том, что этот простой принцип часто оказывается до­статочным, чтобы объяснить коалиции, вместо включения в рассмот­рение многих других соображений” (Riker, 1992, р. 219). Приведем данные Лейпхарта об общей длительности существования прави­тельств (в %) за период 1945-1980 гг., сформированных на различ­ной коалиционной основе: правительственные кабинеты минимальной побеждающей коалиции, сверхразмерные кабинеты и кабинеты, ос­нованные на партийном меньшинстве (табл. 3).

Некоторое время назад прочитал книгу Ричарда Румельта . Меня заинтересовал фрагмент, в котором описывается проблема выбора из нескольких альтернатив. Которая, в свою очередь, затрагивает парадокс Кондорсе и теорему Эрроу. Если популярно, то коллективный выбор из более чем двух альтернатив подвержен странностям . Желательно выбирать из двух альтернатив. Любопытно, были ли знакомы с этими закономерностями в Англии и США, когда основывали свою политическую систему на двух партиях!? 🙂

Рис. 1. Предпочтения в выборе альтернатив

Скачать заметку в формате или

Нежелание или неспособность сделать выбор

Выбор означает умение отказываться от одних целей в пользу других. Если этот процесс в организации не выполняется, результат предсказуем - слабая аморфная стратегия. В начале 1992 года Ричард Румельт присутствовал на обсуждении стратегии, в котором принимали участие руководители высшего звена Digital Equipment Corporation (далее DEC); речь шла о будущем направлении развития компании. DEC по праву считалась в 1960–1970-е годы первопроходцем в области микрокомпьютеров и разработок удобных для пользователя операционных систем. Но 90-е годы рынок менялся и руководство DEC терзали вполне обоснованные сомнения: сможет ли компания выжить без кардинальных изменений.

На собрании присутствовал целый ряд влиятельных лиц, высказывавших много идей. Вы услышите голоса лишь трех воображаемых управляющих - назовем их Алек, Беверли и Крейг, - каждый из них высказался в пользу отдельного направления развития. Алек считал, что DEC была и останется ИТ-компанией, специализирующейся на интеграции аппаратного и программного обеспечения в практичные, удобные в применении системы.

Беверли высмеяла идею Алека, окрестив его стратегию «Железо». По ее мнению, «железо» стало обычным предметом потребления и вряд ли способно обеспечить существенное конкурентное преимущество. Единственный реальный ресурс, на базе которого DEC может и должна развиваться, - это взаимоотношения с клиентами. В связи с этим Беверли настаивала на стратегии, которая позволила бы эффективнее решать проблемы клиентов компании. Участники собрания назвали ее стратегию «Решения».

Крейг не поддерживал ни Алека, ни Беверли, поскольку был убежден, что сердце компьютерной индустрии - это полупроводниковые технологии. По его мнению, компании следует сосредоточить свои ресурсы на проектировании и создании новых полупроводников. Естественно, его стратегия получила название «Чипы». Считая, что в вопросах взаимоотношений с клиентами DEC не обладала отличительными компетенциями, Крейг заявил: «У нас довольно сложностей с решением собственных проблем». Алек и Беверли со стратегией Крейга не соглашались, так как полагали, что DEC никогда не сравнится с такими монстрами в области разработки и выпуска микрочипов, как IBM или Intel.

Не лучше было бы прекратить прения и попытаться реализовать все три стратегии? Нет, не лучше. Во-первых, когда люди хотят разрешить конфликт мнений, приняв все предлагаемые варианты, у них напрочь пропадает стимул дорабатывать свои аргументы и выдвигать новые. Только перспектива выбора вдохновляет их тщательно продумывать и четко описывать плюсы своих предложений и минусы идей оппонентов. Во-вторых, стратегии Крейга («Чипы») и Беверли («Решения») предполагали серьезные преобразования в компании; каждая из них требовала создания и развития принципиально новых навыков и методов работы. Обе эти рискованные альтернативы могли быть выбраны, только если бы не прошла стратегия «Железо», сохраняющая удобный статус-кво. И конечно, никто не стал бы одновременно реализовывать стратегии «Чипы» и «Решения», поскольку между ними нет точек соприкосновения. Это нецелесообразно и, по сути, невозможно - организовать и осуществить в компании сразу два фундаментальных преобразования.

В таблице (рис. 1) отображено, как Алек, Беверли и Крейг расставили три альтернативные стратегии развития DEC в порядке своих предпочтений. Данный рейтинг - яркий пример явления, известного под названием парадокс Кондорсе .

Руководители DEC не проводили официально никакого голосования, но в их неспособности сформировать стабильную коалицию большинства явно ощущался эффект парадокса Кондорсе. Когда любые два участника голосования пытались договориться, образуя в итоге большинство, один из них тут же испытывал искушение дезертировать и объединить силы с третьим, чтобы сформировать другое большинство, лучше соответствующее его желаниям и интересам. Предположим, что Беверли и Крейг создали коалицию для поддержки стратегии «Решения». Поскольку она была для Крейга вторым по предпочтению вариантом, он сразу почувствовал бы искушение переметнуться и объединиться с Алеком, создав большинство в поддержку своей стратегии «Чипы». Но и эта коалиция оказалась бы неустойчивой, ибо Алеку наверняка захотелось бы сговориться с Беверли, чтобы упрочить позиции «Железа», и так далее по циклу до бесконечности.

В 1998 году Compaq купила находившуюся в тяжёлом финансовом положении Digital Equipment Corporation. В свою очередь, компания Compaq прекратила самостоятельное существование в 2002 году, когда ее поглотила компания Hewlett-Packard. В 2015 г. компания Hewlett-Packard была разделена на две компании: HP Inc. и Hewlett Packard Enterprise. Идет подготовка к продаже!?

Ни одна избирательная система не идеальна

А вот еще одно объяснение теоремы Эрроу.

Согласно одному из ключевых утверждений в теории общественного выбора, ни одна последовательная и справедливая избирательная система не способна привести к разумному результату. Теорема Эрроу вначале устанавливает разумные условия голосования для того, чтобы собрать различные предпочтения индивидов в единое предпочтение группы.

Такие условия могут привести к абсурдным решениям или явно недемократичному их принятию. Вот как изложили это в своей книге «Анализируя политику» политологи Кен Шепсле и Марк Боншек: «Либо в группе доминирует один выделяющийся индивид, либо в ней складываются нетранзитивные предпочтения». По этой причине теорему иногда называют «диктаторской». Чтобы понять теорему Эрроу, нужно сперва разобраться, какой смысл экономисты и политологи вкладывают в понятие «нетранзитивные предпочтения».

Транзитивные соотношения - это соотношения больше/меньше в математике. Если a > b, и b > c, то a > c. Или старшинство игральных карт: если туз старше короля, а король старше валета, то туз старше валета. Нетранзитивные соотношения - это игра «камень–ножницы–бумага». Камень выигрывает у ножниц, ножницы выигрывают у бумаги, но при этом камень проигрывает бумаге.

Эрроу пытался создать систему голосования, которая была бы последовательной и справедливой, и которая приводила бы к транзитивным групповым предпочтениям при выборе из более чем двух вариантов. Но пытаясь создать такую систему голосования, он доказал, что она невозможна. Условия, которые задал Эрроу для создания логичной и справедливой системы голосования, могут быть описаны следующим образом:

• Каждый избиратель может иметь любой набор логичных предпочтений. Это требование называется «универсальной приемлемостью».
• Если каждый голосующий предпочитает А Б, то тогда вся группа выбирает А, а не Б. Это называется состоянием «единогласия».
• Если каждый голосующий предпочитает А Б, то любое изменение в предпочтениях, которое не влияет на это отношение, не должно влиять на групповое предпочтение. Например, если группа учёных единогласно решает, что Абрахам Линкольн был президентом лучше, чем Честер Артур, то их отношение к Биллу Клинтону никак не должно повлиять на это решение. Такое требование называется «независимостью от посторонних альтернатив».
• Отсутствие диктатора.

Теорема Эрроу утверждает, что, выбирая между более чем двумя вариантами, невозможно соблюсти все эти четыре условия, не создавая при этом цикличных групповых предпочтений. Что ещё ужаснее, транзитивность групповых предпочтений при соблюдении первых трёх условий неизбежно приводит к диктатуре.

Формальное доказательство теоремы потребовало бы углубиться в математику, но проблему можно легко проиллюстрировать мажоритарной избирательной системой. В ней люди голосуют только за наиболее предпочтительного кандидата, и кандидат, набравший наибольшее количество голосов, побеждает. Но проблема в том, что у победителя может быть меньше 50% голосов.

Рассмотрим президентские выборы в США 1992 года. Билл Клинтон выиграл выборы с 43% голосов избирателей. Дж. Буш–старший набрал около 38% голосов, а Росс Перо - около 19%. Теперь предположим, что все избиратели Перо проголосовали бы за Буша, если бы Перо не выдвигал свою кандидатуру. Тогда бы Буш выиграл выборы с 57% голосов. Этот результат нарушает условие независимости от посторонних альтернатив.

Аналогичные проблемы существуют и во всех других системах голосования, поэтому эксперты работают над тем, чтобы выяснить, какие условия можно смягчить, чтобы создать разумный порядок голосования. Большинство учёных считают условия «единогласного» согласия и отсутствия «диктата» священными. Таким образом, основное внимание сосредоточено на условии посторонних альтернатив и, что более важно, на том, как часто отдельные системы сталкиваются с проблемами.

Мажоритарная система, например, не так часто приводит к нетранзитивным предпочтениям, как вы могли бы подумать. Шепсле и Боншек подсчитали, что в выборах из трёх кандидатов с тремя избирателями только 12 договоренностей из 216 возможных привели к нетранзитивным групповым предпочтениям.

Некоторые утверждают, что другие системы голосования (не мажоритарные) являются менее склонными к ошибкам. Двухтуровая система и кембриджская система пропорционального представительства устраняют кандидатов с низким рейтингом (типа Перо), и голоса распределяются среди остальных кандидатов. По такому принципу организована процедура выбора города для проведения Олимпийских игр.

Каждый метод обладает преимуществами, но в каждом гарантированно есть и недостатки, парадоксальные результаты, необходимые для теоремы Эрроу. Практический вопрос для политиков и избирателей состоит в том, какая из этих избирательных систем реже всего приводит к подобным проблемам.

Альтернатива демократии?

…На носу президентские выборы, и у всех американцев на уме политика. Но экономисты, в отличие от большинства людей, равнодушны к голосованию. Ведь шансы на то, что индивидуальный голос повлияет на результат выборов, ничтожно малы. А значит, если вы не любитель выборов, вам нет и особого смысла голосовать. К тому же есть ряд теоретических выкладок. Самая известная из них - теорема Эрроу, которая показывает, сколь сложно изобрести политические системы (и механизмы голосования), которые надежным образом объединяли бы предпочтения избирателей.

Эти теоретические выкладки о плюсах и минусах демократии большей частью навевают зевоту. Однако прошлой весной мой коллега Глен Вейл высказал идею столь простую, что я даже поразился: как же она никому в голову не приходила? А именно: каждый избиратель может голосовать столько раз, сколько ему вздумается. Однако есть хитрость: при каждом голосовании нужно платить, и сумма выплаты составляет квадрат суммы поданных им голосов. Следовательно, каждый дополнительный голос стоит больше, чем предыдущий. Допустим, первый голос обойдется вам в доллар. Тогда за второй голос надо будет заплатить $4. За третий - $9, за четвертый - $16 и т. д. Сто голосов будут стоить $10,000. Значит, как бы вам ни нравился кандидат, бесконечное число раз вы голосовать не сможете.

Чем хороша эта система? Чем больше людям небезразличны результаты выборов, тем больше раз они будут голосовать. Система учитывает не только то, какого кандидата вы предпочитаете, но и то, насколько он предпочтительнее. С учетом предпосылок Глена, такой расклад Парето-эффективен: состояние ни одного члена общества не может быть улучшено без ухудшения положения других лиц.

Вы скажете, что это на руку богачам. Если сравнивать с нынешней системой - да, пожалуй. Но экономист может высказать непопулярное мнение: богачи и так потребляют больше остальных - почему бы им не потреблять больше политического влияния? Возьмем нынешнюю систему пожертвований на президентскую кампанию. Очевидно, что богачи уже обладают гораздо большим влиянием, чем бедняки. Поэтому ограничение предвыборных трат в связи с упомянутой системой может быть демократичнее, чем имеющаяся система.

Еще один возможный довод против: система Глена дает сильный стимул к подкупу избирателей. Гораздо дешевле купить первые голоса множества незаинтересованных граждан, чем платить за собственное сотое голосование. Как только мы будем оценивать голоса в долларах, люди начнут рассматривать голоса в свете финансовых операций и захотят их продавать и покупать.

Конечно, наша практика («один человек - один голос») давно устоялась. Поэтому весьма сомнительно, что идею Глена опробуют на крупных политических выборах. Но два других экономиста, Якоб Гуре и Цзинцзин Чжан, исследовали схожий («аукционный») подход в лаборатории. Он не просто хорошо работает - участники даже склонны предпочитать его традиционной системе голосования.

Данная система подходит для любого случая, когда люди делают выбор между двумя возможностями: скажем, какой из двух фильмов посмотреть, или в какой ресторан пойти, или какой телевизор купить для квартиры. В подобных ситуациях денежный фонд, собранный при голосовании, делится и перераспределяется между всеми участниками. Не хотите попробовать?

Мудрость толпы

В Джеймс Шуровьески приводит условия, необходимые для того, чтобы толпа была мудрой: разнородность, независимость и особый тип децентрализации. Разнородность и независимость важны потому, что самые верные коллективные решения - это продукт противоречий и споров, а не согласия или компромисса. В правильно организованной (разумной) группе, особенно перед лицом когнитивных проблем, участников не призывают изменить свои предложения для достижения приемлемого для всех решения. Вместо этого задействуются механизмы (скажем, рыночные цены или интеллектуальные системы голосования), позволяющие собрать воедино все мнения и вывести из них усредненные коллективные суждения, демонстрирующие не то, как думает какой-либо участник группы, а фактически то, как думают они все вместе. Парадоксально, но лучший способ для группы стать разумной - позволить каждому ее участнику думать и действовать как можно более независимо.

Система с выбыванием – не панацея

А вот что пишут на эту тему Авинаш Диксит и Барри Нейлбафф в книге . Самый распространенный метод голосования - простым большинством. Однако мажоритарная система выборов дает порой парадоксальные результаты. На самом деле принцип большинства вполне эффективен в процессе выборов с участием двух кандидатов. Проблемы начинают возникать, когда в избирательный бюллетень включены три кандидата или более. Во время президентских выборов 2000 года присутствие Ральфа Нейдера в избирательном бюллетене склонило ситуацию со стороны Эла Гора в сторону Джорджа Буша. У Нейдера было 97 488 голосов во Флориде, а Буш победил с перевесом 537 голосов. Не нужно особого воображения, чтобы понять: подавляющее большинство тех избирателей, которые голосовали за Нейдера, предпочли бы Гора Бушу.

Особенность мажоритарной системы впервые обнаружил герой Французской революции маркиз де Кондорсе (1743–1794). В его честь мы проиллюстрируем фундаментальный парадокс принципа простого большинства на примере революционной Франции. Кто должен был стать новым лидером Франции после падения Бастилии? Предположим, на этот пост претендуют три кандидата: господин Робеспьер (Р), господин Дантон (Д) и госпожа Лафарж (Л). Население разделено на три группы (левые, центристы и правые) со следующими предпочтениями (рис. 2).

Рис. 2. Предпочтения населения

В голосовании принимают участие 40 левых, 25 центристов и 35 правых избирателей. В выборе между Робеспьером и Дантоном одержит верх Робеспьер с 75 голосами против 25. В выборе между Робеспьером и Лафарж победит последняя с соотношением голосов 60 против 40. Но в выборе между мадам Лафарж и Дантоном победа достанется Дантону с перевесом 65 против 35 голосов.

Кондорсе предложил определять итоги выборов по следующему принципу: подавляющее большинство голосов имеет приоритет над незначительным перевесом голосов. Согласно этой логике, победу Робеспьера над Дантоном с перевесом голосов 75 против 25 следует считать более приоритетной по сравнению с победой мадам Лафарж над Робеспьером, полученной простым большинством голосов - 60 против 40. Следовательно, Робеспьер - самый лучший кандидат, а незначительное большинство избирателей, отдающих предпочтение мадам Лафарж перед Робеспьером, - это ошибка. Таким образом, Робеспьера необходимо объявить победителем.

По иронии судьбы во Франции сейчас применяется другая система, которую часто называют выборами в два тура. Если во время первого тура выборов ни один из кандидатов не получает абсолютного большинства голосов, два кандидата с максимальным числом голосов продолжают борьбу друг с другом во втором туре. Представьте себе, что произошло бы, если бы мы применили французскую систему выборов в нашем примере с тремя кандидатами. В первом раунде лидировал бы Робеспьер, получивший 40 голосов; мадам Лафарж заняла бы второе место (35 голосов), а Дантон оказался бы последним (25 голосов).

Учитывая эти результаты, Дантон будет исключен из дальнейшей борьбы, а два других кандидата, получившие больше голосов, встретятся во втором туре. Можно предположить, что во втором туре сторонники Дантона отдадут свои голоса мадам Лафарж, которая победит в выборах с перевесом голосов 60 против 40. Это еще раз подтверждает, что процедура голосования определяет исход выборов в не меньшей степени, чем предпочтения избирателей.

Процедура, которую разработал Кондорсе, позволяет решить проблему голосования во время первичных или даже всеобщих выборов с участием трех или более кандидатов. Кондорсе предлагал определять победителя выборов посредством попарного сравнения кандидатов. При такой системе голосования президентские выборы 2000 года проходили бы так: Буш против Гора, Буш против Нейдера, Гор против Нейдера. Победителем выборов стал бы кандидат с наименьшим максимумом голосов против него.

Представьте себе, что Гор победил бы Буша с соотношением голосов 51 против 49; Гор победил Нейдера с соотношением 80 против 20, а Буш победил Нейдера с соотношением 70 против 30 голосов. В таком случае максимальное число голосов против Гора было бы 49, а это меньше максимального числа голосов против Буша (51) или Нейдера (80). По существу, Гор стал бы победителем выборов по системе Кондорсе, поскольку он превзошел остальных кандидатов в противостоянии один на один.